Он лишь едва заметно улыбается в ответ на грубовато-изящный комплимент, признавая про себя, что отныне, вероятно, это замечание Джадит он будет использовать как лишний аргумент в пользу положительной стороны своей расовой принадлежности. Будучи фактически отлученным от «глобальной вампирской сети» - древней памяти собственной крови, он тем не менее каждый раз бывая на Земле, ясно ощущал, как слабеет и увядает его народ – слишком консервативный, чтобы с легкостью приспособиться к течению времени, как это делали те же люди, слишком несдержанный, чтобы отсиживаться в тени веков, подобно языческим богам, слишком гордый, чтобы отступить и признать свои слабости. Он помнил времена, когда вампиры люто ратовали за «чистоту крови», признавая за истинных лишь «первородных» соплеменников, теперь же, пожалуй, на счету был каждый успешно обращенный. Это чувство кололо его как отдаленное воспоминание – едва ощутимо, но в рамках привычной холодности и отчужденности – весьма осязаемо. Что же, теперь ему есть что противопоставить мимолетной тоске – по крайней мере, век его сородичей не в пример дольше человеческого. А значит, встретиться с тем, кого хочешь увидеть, можно суммарно больше.
- Учитывая частоту наших свиданий, это и правда обнадеживает, - вампир тихо хмыкает, краем глаза отмечая приближение конечной станции. Он так и не привык иметь при себе часы, но течение времени можно почувствовать и миллионом других способов. Ровно как и то, что конкретно отпущенное для этой совместной поездки на исходе.
- Три минуты, Финн, - она словно озвучивает его мысли, и мужчина расслабленно усмехается в ответ.
- Боевая готовность? – ирония на грани дозволенного, слишком явный сарказм, но он позволяет себе это, словно лишний бокал спиртного в честь праздника. На несколько секунд он прикрывает глаза, позволяя девочке обрастать привычной броней без лишнего внимания – деликатно, словно бы отводя глаза от протрезвевшей наутро любовницы, стыдливо ищущей скинутую в порыве ночной страсти одежду. Аналогия та еще, но он знает, что Джадит подобные метафоры изрядно позабавят.
Поезд неумолимо приближается к конечной точке, уже обретшей свое название и оттого утратившей всякое очарование. Вампир мимолетно оправляет пиджак – и в отличии от девочки, собирается рывком, словно резко защелкивая замок.
Входить в вагон вместе было изрядно не осторожно, но не смертельно. Выйти из него вместе – фактически расписаться во всех грехах. Ястреб Азазеля неуловимо подмигивает спутнице, не то обещая грядущую встречу, не то своеобразно завершая текущую – а в следующий момент порыв сквозняка, весьма обычного при открытых в коридоре окнах с грохотом распахивает дверь купе и проносится по вагону, взметая мельчайшие клубы пыли. Девочка прибывает в Мадрид одна, и случайные свидетели уже вряд ли могут вспомнить, был ли у нее вообще попутчик.
Одно из неоспоримых достоинств людей – умение забывать. Одно из спорных достоинств вампиров – умение помнить.
И пожалуй, ему даже удалось немного отдохнуть.

- Оно как раз дополнит чайную церемонию, - Джей с удивлением признает, что они все же обрастают традициями. Такими же необременительными и незаметными, как и их дружба, но прочно вросшими в междустрочия диалогов, тихо звенящих где-то среди создаваемой ими уютной тишины. Они не здороваются и не прощаются, и, если смотреть глобально, то все их встречи спустя века – лишь продолжение той, самой первой, но если люди отходят на пару минут сполоснуть лицо прохладной водой, они расстаются на десятилетия. Она неизменно приносит ему чай, пополняя и без того обширную коллекцию вампира, и готова даже поверить в магию, обнаруживая каждый драгоценный сверток на почетном месте в новой квартире. Можно, конечно, спросить как ему это удается, но девочка уверена, что вместе с ответом исчезнет и изрядная доля очарования, поэтому молча добавляет небольшой полотняный мешочек «в семью» - и строго говоря, это даже не чай, а травяной сбор одного из далеких амазонских племен, но если не вдаваться в детали – вполне подходит к случаю.
- Ты, должно быть, замерзла, - зеркало переводит взгляд на покрасневшие пальцы. И правда, должно быть, замерзла. Однажды она признает, что о ее теле Финн заботится куда лучше, чем она сама. Впрочем, она лишь поддерживает его в жизнеспособном состоянии, зачастую забывая о том, что есть разница между выживанием и комфортной жизнью. К счастью, в последнее время вампир напоминает ей об этом хотя бы раз в столетие, а сейчас, кажется, решил показать на практике: лента приятно скользит по рукам, и, немного подумав, Джей обвязывает ее вокруг шлевки пальто. Почему-то ее даже не удивляет, что они подходят по цвету.
Если подумать, это ее первый настоящий подарок, и девочке совершенно не хочется «держать лицо», подавляя даже тени эмоций – пальцы чуть подрагивают, аккуратно разворачивая обертку.
- Они чудесные, - зеркало не спешит примерять перчатки, но прижимается щекой к шерсти, - и очень…мягкие, - в голосе отчетливо слышится удивление, и, хотя Джей сама не знает, что именно ожидала почувствовать, прикоснувшись, теперь именно эта характеристика кажется основополагающей. Ей не хватает рук, чтобы сделать все то, что хочется сиюминутно, на миг нахмурившись, девочка перекладывает перчатки себя на плечо, словно домашнего зверька, принимает от друга напиток и благодарно обнимает, стараясь не расплескать глинтвейн.
- Спасибо тебе, - ей пока еще нельзя раскрывать, за что именно она благодарит – их тайны подстерегают и его печать, и ее зеркала, но все же это уже кое-что.
- А знаешь, - подогретое вино непривычно, но приятно вяжет губы, - есть такая интересная…закономерность, - такие вещи она предпочитает сообщать, глядя в глаза, хотя сейчас это оказывается несколько неудобно. – Если я…думаю о том, что хотела бы еще раз встретиться с тобой, все…становится проще. Если бы я верила, что Бог все еще присматривает за этим миром, - горькая усмешка склеивает губы. Всего на миг, но вряд ли он упустил это из виду, - то подумала бы, что Ему тоже…хочется, чтобы это произошло. – Серые глаза немного светлеют, отпуская неприятный ей образ. – Шутка ли, меня уже пару недель никто не беспокоил, - она чуть приподнимает бокал, адресуя это счастливое стечение обстоятельств его магии. Даже если это и не так – приятно верить, что Финн может устроить подобное.

Все же он идеально рассчитал специи - чуть больше корицы, и напиток стал бы приторным, чуть меньше - и ему не хватило бы пикантности, гвоздика и щепотка кардамона приятно оттеняли вкус, и легкая цитрусовая нотка, пропитывая вяжущий букет вина, раскрывала его грани именно так, как ему хотелось. В корице вампиру всегда больше нравился запах, чем вкус, но сейчас, кажется, и то, и другое было на высоте, и рождественский напиток вышел и правда почти магическим, вполне смахивающим на колдовское зелье. Может, и правда где-то в глубине его души спрятаны способности волшебника? Что ж, даже если у него есть право всего на одно чудо в жизни, он готов потратить его на то, чтобы этот праздник не был ничем омрачен. Чтобы выиграть время. которое уже столь долго играло против них. Чтобы сероглазая девочка чуть подольше ему улыбалась.
- Выпьем за это? - он салютует бокалом в ответ, на мгновение поймав себя на мысли, что это был первый тост за всю историю их знакомства, и это почему-то кажется ему забавным. Все широкое разнообразие человеческого алкоголя не действовало на вампирскую кровь, пропущенную через жернова Ада, да и Джей, насколько ему было известно, вообще не поддавалась подобному влиянию, так что, пожалуй, собутыльники бы из них вышли до омерзения скучные.
- Думаю, пришло самое время, чтобы выполнить мое обещание, - он галантно придвигает ей стул, а сам принимается расставлять приборы и аккуратно разрезать горячее, еще дышащее жаром мясо. На сей раз он выбирает гранатовый соус - праздновать так с размахом - и уже через пару минут ставит перед девочкой пышно оформленное блюдо, легким взмахом руки подавая салфетку. - Надеюсь, тебе понравится, - тоном скромного повара добавляет он, присаживаясь на свободное кресло. Обстановка почти интимная - ужин вдвоем, подогретое вино в бокалах и свечи, зажженные им как дань Рождеству, и, если честно, он уже не помнит, когда ему удавалось так беззаботно проводить время. Впору и в самом деле поверить в рождественские чудеса и доброго Создателя, приглядывающего из-за тучек за своими творениями, вот только девочка, в глазах которой отразилась вечность - дитя Отступника, а он сам - потомок не то отщепившихся от общей массы демонов-кровопийц, не то ранних игрушек Лилит, в конечном итоге надоевших хозяйке. Им божественная забота не положена по статусу, так что чудеса приходится творить самим, уповая на благоволение судьбы. Кажется, сегодня им даже удалось.
- Как прошел у тебя этот год? - вопрос оказывается неожиданным даже для него самого, хотя никто из них вроде бы не накладывал вето на подобный интерес. И все же раньше они никогда не касались таких тем столь прямо. Вероятно, он слишком расслабился.

Джей пьет вино большими глотками, обхватив стакан ладошками, словно дети свою порцию вечернего молока. Им этот бесхитростный ритуал дает надежду на спокойный сон ночью, ей – обещает интересный вечер в компании давнего друга, совершенно неожиданно оказавшегося прекрасным кулинаром. Конечно, девочка уже давно подмечала, сколь легко и изящно он управляется со всей непостижимой для нее кухонной магией, но до этого дело ограничивалось разве что бутербродами, и, пусть ее опыт в этом вопросе был не богат – лучшими в ее жизни. С каждой прошедшей минутой она все сильнее убеждается, что очень многого не знала о вампире, во всяком случае, о его привычках и умениях, выходящих за сферу интересов наемника. Практика показывала, что и на этом поприще ей предстоит масса интересных открытий.
Девочка с интересом наблюдает за тем, как он сервирует блюдо – и либо у мужчины безупречный вкус, либо он потратил какое-то время, продумывая детали – решить, какой из вариантов притягательнее, не представляется возможным. Решив, разнообразия ради, поверить в то, что рождественским вечером их никто не побеспокоит, зеркало очаровывается этим моментом: теплом прогретой от духовки кухни, пряным послевкусием глинтвейна, пляшущими по стенам отблесками свечей. Его заботой, его теплом, совместными улыбками, тайнами, которые уже раскрыты, и которым только предстоит обнаружить себя.
Если прикинуть, она знает о нем почти все, что нужно, и этого более чем достаточно, чтобы не раздумывая довериться в любой из возможных ситуаций. В привычном им мире такой уровень близости уже почти интимен, но любой смертный легко бы мог сказать, что они не знают друг о друге практически ничего, и, возможно, был бы даже прав. Она понятия не имеет, чем вампир предпочитает заниматься в свободное время, разве что уверена, что поэзия входит в список его увлечений. Чем любит заниматься в свободное время Джей, не знает даже она сама, но что-то ей подсказывает, что у Финна есть по этому поводу удивительно близкие к истине версии. Она может изрядно сократить себе путь к пониманию себя, просто спросив об этом сейчас, но это изрядно смахивает на жульничество, поэтому девочка решает действовать методом исключения.
Ей достаточно совсем небольшого кусочка, чтобы бесповоротно влюбиться в это блюдо. Рождество от этого не становится более понятным, но если нужен какой-то повод, чтобы устраивать подобные вечера – она готова объявить, что нашла свой любимый праздник.
- Финн, - она не только выглядит потрясенной, но и чувствует себя так, словно перед ней вдруг оказался некто совершенно другой. Впрочем, по-прежнему располагающий к себе с непонятной ей силой. – Это…потрясающе.
Как всегда, для того чтобы похвалить – не хватает слов или, скорее, эмоций. Джей не знает какими средствами выразить удивление, восторг и благодарность, наполняющие ее сейчас. Как всегда, остается лишь улыбнуться и верить, что он поймет.
 - Не так плохо, как мог бы, - ответ выходит уклончиво и словно бы губит ту искренность, что прочно укоренилась в их отношениях. Девочка замолкает, пытаясь подобрать слова, и это кажется намного сложнее, чем пережить очередную войну. – Мне встретилось…довольно много…интересных смертных. Стоило помотаться по миру, чтобы познакомиться с ними. Кроме того, - она пожимает плечами, - заметил ли ты, что все ускоряется. Даже время. Увы, я не пророк, но скоро что-то серьезно поменяется. А пока жизнь просто становится интереснее. – Кусочек индейки на ее тарелке медленно уменьшается. – Ну и завершение года…определенно стоило того, чтобы ждать его. – Джей чуть приподнимает бокал, словно обозначая новый тост, хотя, скорее всего, это очередное ее признание.

Ее похвала внезапно оказывается куда приятней, чем он ожидал, - собственно, он уже почти забыл, что означает быть польщенным. Все его общение с людьми, которые могли бы сделать ему комплимент, обычно занимало досадно короткое время, по истечении которого они вряд ли могли бы высказать свое мнение о нем, если, конечно, ему не вздумалось бы прибегать к сеансам спиритизма. Те редкие моменты, когда он заставал Азазеля в добром расположении духа, ознаменовывались разве что милостиво-снисходительным: "Неплохо, Ястребок" - с таким выражением обычно треплют по холке выполнившую команду собаку, впрочем, вряд ли Знаменосец видел в нем кого-то иного. Стоило признать - ему выпадали и иные мгновения, когда комплименты были вполне искренними, но и мрачноватое уважение случайных напарников, и восхищение солдат, и даже явное расположение к нему мечницы Преисподней - все это было частью работы, частью игры, мазком в палитре идеального грима. Он уже почти забыл, каково это - видеть в чужих глазах благодарность и восхищение. Но Джадит всегда умела напоминать ему, что даже его мир куда шире, чем кажется.
- Я рад, что тебе нравится, - в уголках его губ притаилась нотка смущения, заметно уступавшая чувству незатейливой радости: в конце концов, ему действительно нравилась ее улыбка, и то, что он смог вызвать ее еще раз - маленькое достижение. Еще одна крохотная победа над миром, когда-то приписавшим каждому из них определенную роль, от которой им не дозволялось отступать. Весь сегодняшний вечер в эту диктаторскую картину явно не вписывался, и это добавляло каждому мгновению лишнюю йоту удовольствия.
- Поделишься? - с этого ракурса видно, как свет, преломляясь в бокале, отбрасывает багряные блики на ее лицо, и это кажется вампиру красивым. Словно извиняясь за несвойственное ему обычно любопытство, мужчина поясняет: - Я не так уж много общался...по-настоящему общался со смертными, но моего опыта достаточно, чтобы признать, что они умеют удивлять. Некоторые из них подчас достойны восхищения, - он изящным движением ответно салютует бокалом. - За приятное окончание года и грядущие перемены? - он как будто облекает в несколько слов все, о чем они говорили и молчали в этот вечер, а после, неожиданно даже для самого себя, легонько касается своим бокалом фужера в руках девочки, и мелодичный перезвон, рассыпавшийся звучными жемчужинами по комнате, куда ощутимее боя курантов ознаменовывает начало новой эпохи.
- С Рождеством, - тихо произносит вампир, не то оправдывая свою внезапную вольность, не то расписываясь в собственной наглости.

Девочка мягко улыбается, позволяя мышцам расслабиться: опускаются к земле плечи, выдавая усталость последних месяцев, преодолевая притяжение летящей в ничто планеты, приподнимается вверх подбородок (она и правда упряма, а не только противостоя обстоятельствам и следуя планам создателя), там же, среди неуловимо изменившихся черточек – тень улыбки в уголке губ (более заметная слева, но сейчас успешно маскируемая отсветом свечи). Более явно, уже сознательно преодолевая сопротивление, она подается вперед, лишь намечая движение, но зная, что мужчина заметит.
«Зная, что Финн заметит» - Джей перекатывает эту мысль, словно редкий плод, медля перед тем, как узнать вкус и расставить последние, необходимые штрихи.
Если не вглядываться, ему едва ли больше тридцати – гладкая смуглая кожа еще не прорезана морщинками, но следы будущих отпечатков времени уже можно увидеть. Если вглядываться, он куда старше: и своих человеческих тридцати, и нечеловеческих нескольких сотен. Синева взгляда проникает слишком глубоко и внимательно – будь ей что скрывать, могло бы получиться весьма неловко.
Пуговицы на груди расстегнуты немного ниже ключиц – что же, получить еще одно доказательство их дружбы всегда было приятно зеркалу, рукава закатаны выше запястья,  словно карту раскрывая следы прошедших битв, тренировок и – сейчас об этом не хочется думать, но однажды Джей вспомнит – наказаний. Не нужно постоянно обитать в Аду, чтобы знать, что ручной ястреб отказывался сидеть смирно, постоянно проверяя стены клетки на прочность. «Упрямый,» - внезапная смесь гордости и нежности.
Зная, что Финн заметит, она не прячет чувства вглубь – словно мелкая рябь проходит по безмятежному озеру, вновь затихая. Девочка прикладывает палец к губам, тем совершенно бесхитростным жестом, что появился у детей так давно, что даже она забыла те времена. Тише. Молчи.
Она внезапно осознает, что он готовился, а рубашка, словно удачно подобранный цвет страниц, помогает легче заметить мелкие вольности сегодняшней ночи, меняя синий на глубокий сапфировый.
Зная, что Финн заметит, она откладывает салфетку и протягивает ему ладонь – совсем маленькую на фоне его руки. Потому что и в их мятежной судьбе бывает мир. Иногда на это стоит обращать внимание